Есть мнение, что гиганты – благодатная тема. То что увеличение размеров в живом мире – один из аспектов повышения приспособленности, – способ получить преимущество, открывающийся при наличии определённых изобретений, – вызывает сильную ненависть. Между тем, по мере эволюции организмов их размеры растут, так что, рекордсмены, – такие как опёнок массой 40 тысяч тонн, синий кит и секвойя, – наши современники. В прошлом животные и деревья были меньше, – это бесит.

Увеличение размеров со временем можно видеть в истории каждого класса, пока он процветает. Например, к современную эпоху развиваются гигантизм ракообразных и моллюсков. Но наличие универсальной эволюционной тенденции не означает, что размеры будут расти обязательно. Как отмечалось выше, цель издержек – получение преимущества. Обычно, более высокого уровня защиты взрослых особей. Во многих случаях для устаревающих форм жизни этот принцип в какой-то момент срабатывать перестаёт. После появления на суше позвоночных, большой размер лишь делает членистоногих более заметными… Соответственно, время гигантских стрекоз и многоножек давно ушло. И с изменением состава атмосферы этот факт не связан абсолютно. Бесит же?

...Сбивает с толку лишь то обстоятельство, что именно для самых прогрессивных классов – млекопитающих и птиц, – принцип появления всё более крупных форм по мере развития таксона работать перестал 30 миллионов лет назад. На суше, как минимум. Индрикотериевую фауну палеогена в неогене сменила слоновая, а затем и копытная с существенным –кратным – уменьшением размеров, как предельных, так и крупных. Это, как и гигантизм зауроподов в мезозое, имеет объяснение. Были просто найдены более эффективные, нежели увеличение массы, способы решения проблемы защиты от хищников. Копытные от врагов просто стали убегать.

Вопрос же, может ли конъюнктура измениться в будущем, между тем, вполне правомерен. Преимущество слона, сравнительно с антилопой, в том, что для львов он неуязвим. Держась же группой, слоны способны защитить и потомство. Но это ныне не окупает издержек гигантизма. Копытных больше, они нуждаются в меньшем количестве корма и способны проявлять гибкость, проникая в экологические щели, куда слон не пролезет. И, – это первое что приходит в голову, – уничтожить их преимущество может только появление хищника, от которого не убежать. Хотя, можно отбиться.

Вероятно ли такое? Ну… существо, которое носится как гепард и неутомимо, как волк, – представить можно. Однако, трудно. Отводя тепло, гипермощный хищник будет со страшной скоростью терять воду. Непонятно также, с какой бы стати жертвам ему уступать в эволюционном состязании? Если в прошлом хищник всегда имел преимущество в скорости обмена веществ и лучшее соотношение массы мускулатуры к общей массе, то парнокопытные, – четвёртым желудком, – ликвидировали отставание. Попытки хищников – в ответ – форсировать метаболизм лишь сделают их слишком расточительными, подверженными перегреву и прожорливыми. Как следствие и не предпринимались.

...И проблема тут носит, скорее, общий характер. Скорость, по сути, такой же устаревший аргумент, как и масса тела. В случае позвоночных в четвертичным периоде генеральной линией развития стало усложнение поведения, – приращение массы мозга, хотя и дороже, но полезнее увеличения массы мышц. Таким образом, едва ли травоядным стоит в будущем опасаться хищников более сильных и проворных. Тем паче, более вооружённых, – это давно и совсем не модно… Только – более хитрых. Парировать же такую угрозу проще и эффективнее, в свою очередь, увеличением остроты чувств, развитием осознанности и общественным образом жизни.

Можно ли понять последнее так, что гиганты уже не вернутся?

Скорее всего. Но касается это только животных, сильными сторонами которых в неогене стали скорость, а в квартере – интеллект. То и другое работает лучше гигантизма, – только и всего. Причём, не везде. В море киты растут, поскольку это позволяет сократить потери тепла. Повышенная же потребность в пище успешно компенсируется ими совершенствованием гидролокационного оборудования, позволяющего пищу обнаружить на большей, нежели зрение, дистанции.

Однако, кроме млекопитающих и птиц – лидеров, – есть ещё и аутсайдеры. В их случае гигантизм часто сохраняет актуальность хотя бы, как преимущество единственное. Крокодил, например, тем только и хорош, что велик. Он очень много поставил именно на эту карту. Можно предположить, что в некоторых случаях рептилии именно под усиливающимся давлением теплокровных, будут порождать гигантские формы, способные решать спорные вопросы методом «против лома нет приёма».

Нет оснований сомневаться и в том, что в перспективе будет сохраняться тенденция увеличения растений и грибов. Локальных успехов, – как исключение, увеличение длины тела свыше 3-5 сантиметров для них означает бесперспективную вылазку на территорию позвоночных, – могут добиваться и членистоногие.